|
|
…Второго июля 1916 года вечером в Лондон стали поступать данные об итогах первого дня начавшегося накануне наступления во Фландрии. Собравшимся премьер-министру Асквиту, всем министрам «военного» направления и нескольким высшим офицерам (совещание было созвано в расширенном составе) поступали предварительные данные из штабов четвёртой армии и действующих в её составе корпусов; поступления официального доклада Командующего ждали с минуты на минуту. Ситуация была не вполне ясна, но предварительные цифры потерь ужасали. Это было невозможно, но получалось, что только убитыми и только за один день потеряно более 15 тысяч человек! Поступивший около полуночи доклад Командующего содержал ещё более страшные цифры, кроме того в нём говорилось, что фронт не прорван и немцы продолжают оказывать сопротивление на прежней линии обороны. И при этом генерал Хейг настаивал на наращивании усилий и продолжении наступления!
Решение о прекращении наступательных операций возникло в Лондоне как бы само собой. Продолжавшиеся в течение ночи консультации с союзниками и штабом Экспедиционных сил выявили, в целом, понимание со стороны главнокомандующего генерала Жоффра, но Хейг продолжал настаивать на необходимости продолжения атак на немецкие позиции. Утром третьего июля атаки были возобновлены, и к тому времени, как в войсках был получен приказ прекратить операцию и, где это возможно, закрепиться на достигнутых рубежах, на отдельных участках фронта наметилось незначительное продвижение (что стоило поста начальнику штаба второй немецкой армии).
Дуглас Хейг не пользовался большой популярностью ни в высшем командовании, ни в армии вообще, потому решение о его отзыве, последовавшее на следующий день, было встречено в Экспедиционных силах со сдержанным оптимизмом. Новое назначение, тем не менее, поразило всех. Командующим Британскими экспедиционными силами был назначен генерал Алленби, снятый полугодом ранее с должности командующего второй британской армией. О механизме принятия этого решения потом ходили различные слухи, вплоть до того, что кандидатам предложили написать эссе о видении ими перспектив боевых действий на фронте во Франции, но по опубликованным после войны воспоминаниям военачальников, этот факт подтверждения не находит.
Так или иначе, на состоявшейся через неделю конференции союзного командования в Амьене, было принято единодушное решение в ближайшие два месяца от активных действий на фронте воздержаться, сосредоточившись на пассивном «перемалывании» немецких сил в районе Вердена и сбережении сил для решающего наступления. Проблему взаимоотношений с русскими, которые как раз в это время развивали неожиданно успешное наступление в Галиции, и требовали поддержать их действия наступлением на Западном фронте, было решено на это время решать за счёт дипломатического искусства, хотя, к началу конференции русским уже стало очевидно не до того... Срок «два месяца» был назван, исходя из обещаний технического управления армии обеспечить к этому сроку ограниченное поступление в войска «чудо-оружия», испытания которого к этому времени уже были завершены, и полным ходом шло развёртывание серийного производства…
***
Реальность Игры представляет из себя мир, основанный на нашем мире, с той оговоркой, что развитие событий с середины 1916 года пошло несколько иначе.
Все события, происшедшие в нашей реальности до 2 июля 1916 года безусловно имели место в Реальности Игры. Также, ничего из того, что в нашей реальности до 2 июля 1916 года не происходило, в Реальности Игры также не имело места. Предполагается, что все дальнейшие события в мире происходили с сохранением и развитием логики предыдущего времени, то есть, никаких дополнительных сущностей и фундаментальных событий в интересующей нас альтернативной реальности также не происходило. Предполагается, что все последовавшие события, приведшие к отличиям реальности Игры от нашей реальности, находятся в следственной зависимости от двух событий (точнее – вариантов развития событий), не произошедших в нашей реальности в июле 1916 года.
События, являющиеся предметом игры, происходят в реальности, сложившейся описанным в данном тексте образом, чуть менее, чем через 16 лет после разветвления реальностей – в 1932 году.
Персонажи, непосредственно участвующие и косвенно упоминающиеся в игре, являются реально существовавшими и в нашем мире – с естественной оговоркой, что, поскольку развитие мира пошло по другому пути, то и судьба всех персонажей в последние 16 лет перед событиями игры сложилась иначе. Данное положение применимо и к определённым идеям и техническим объектам, присутствующим, либо упоминаемым в Игре.
Автор не претендует на доскональность познаний по событиям и персоналиям периода Первой мировой войны в Великобритании и России, но, тем не менее, считает своё понимание тенденций происходивших в то время и чуть после событий, в целом, достаточно достоверным. Потому, поправки к данному тексту на уровне «ну, тогда уж, скорее, это был не XXX, а YYY» считает не только приемлемыми, но и желательными.
Вместе с тем, общая логика событий, определивших отклонение хода истории от имевшего место в нашей действительности, а также последовавших за ними изменений, представляется вполне понятной и строгой, и вряд ли однозначно зависящей от конкретных исторических личностей.
***
Второго июля 1916 года поздно вечером в Зимнем дворце в Петрограде российский император Николай Александрович, после долгого раздумья, записал в своём дневнике только одну короткую фразу: «Видимо, и вправду: пора». Этому предшествовал трудный и насыщенный день, полный, как ставших уже привычными совещаний о положении на фронте и в стране, так и неофициальными встречами с несколькими влиятельными лицами. Стороннему наблюдателю показалось бы, что дела шли не так плохо. В то время, как фронт во Франции уже почти два года топтался на месте, на южном фланге фронта в России происходили удивительные вещи – армии генерала Брусилова продолжали продвигаться вперёд, и. более того, в воздухе витал запах полного разгрома и выхода из войны Австро-Венгрии. Менее оптимистично, но более ожидаемо, развивались события на Кавказе, но и там инициативой явно владели русские. Трудности со снабжением армии, весьма существенные в 1914 году, были, в основном, преодолены. Ах, если бы это было всё… если бы и внутри страны, вдали от фронтов, дела шли столь же удачно… Если верить собеседникам, то внутри страны в той или иной степени, недовольны были буквально все. Предупреждение про то, что если «всё и дальше пойдёт так же, революции следует ждать если не сегодня, то завтра», было, конечно преувеличением – по сводкам, настоящего голода в стране не предвиделось – но ясно же, что революции совершают не голодные, а сытые, которых три дня не кормили… А система, которая волей-неволей уже два года была полностью ориентирована на войну, действительно давала сбои, плюс неизбежная в ходе войны инфляция. А тут ещё и этот… Странно, но главным аргументом явилось то, что «под влиянием некоторого улучшения настроений, возможно, сейчас удастся уговорить Михаила» - как будто речь шла не о короне Империи, а о поездке с инспекцией на Камчатку… Именно вот это «возможно», услышанное вечером второго июля, и прорвало плотину… Решение было принято…
В послевоенных интервью и мемуарах на то, что это именно они уговорили Николая отречься, не дожидаясь усугубления кризиса, претендовали сразу несколько человек. Достоверно известно лишь то, что вечером второго июля Николай имел беседу с Родзянко, Львовым и подъехавшим чуть позже Набоковым, а утром третьего июля, проснувшись, император сразу послал за Михаилом. Беседа продолжалась более трёх часов, вечером того же дня в Зимний была затребована целая бригада виднейших юристов Петербурга – восемь человек во главе всё с тем же Набоковым. Слухи поползли ещё вечером, однако ни в одной из свежих газет, вышедших утром четвёртого, ещё не было ничего на этот счёт – скорее всего, не рискнули искушать судьбу. Возможно, побоялись сглазить. А в полдень в Петрограде грянул гром…
«... в согласии с Государственной Думой признали Мы за благо отречься от Престола Государства Российского и сложить с Себя верховную власть. Не желая расстаться с любимым Сыном Нашим, Мы передаем наследие Наше Брату Нашему Великому Князю Михаилу Александровичу и благословляем Его на вступление на Престол Государства Российского...»
Михаила уговорить удалось - c рядом поставленных им условий, некоторые из которых сразу заставили, например, Пуришкевича, высказаться в духе «за что боролись?»
Генерал Духонин позже написал в мемуарах, что, с первого же прибытия в Ставку нового императора 11 июля, всем стало очевидным его желание скорейшим образом закончить войну. Такое настроение вызвало острую настороженность, но последовавшие вскоре заверения о верности союзническому долгу и обязательности достойных условий мира, а также активизация дипломатической активности на предмет недопущения вступления в войну Румынии, не только устранили возникшие сомнения, но даже привели к некоторому подъёму боевого духа.
…12 сентября, в тот самый день, когда начали разворачиваться эпические события на западе, части XI армии генерала Сахарова вошли в Лемберг…
***
Вопрос об исторических тенденциях во взаимоотношениях Англии с Россией есть вопрос парадигматический, и на него существует, как минимум, два противоположных взгляда. Первый предполагает, что Российская и Британская империи всегда настроены были действовать сообща и договариваться по спорным вопросам, а вторая половина XIX века являет собой аномалию (советский период из рассмотрения априорно исключается, как полностью состоящий из сплошных аномалий и систематизации поддающийся с трудом). Противоположный взгляд, напротив, предполагает, что Россия и Англия изначально враждовали, и именно таков основной вектор взаимоотношения данных стран до сих пор, а аномальным как раз являются периоды наполеоновских войн и Антанты. Опыт показывает, что апологеты обеих парадигм способны привести несметное количество неопровержимых аргументов в обоснование своей точки зрения на этот вопрос. Автор не уверен в правильности того или иного полярного взгляда, но не собирается более втягиваться в дискуссии, поскольку затратил на них и так больше времени, чем оно того стоило. Данный вопрос не является ключевым вопросом игры, хотя и является крайне важным для понимания контекста: игра делается однозначно в рамках первой концепции.
Напротив, вопрос отставания технического прогресса от уровня, имевшего место в нашей реальности, в связи с более ранним окончанием войны, представляется совершенно бесспорным, и может быть вполне достоверно подтверждён на опыте двух мировых и одной холодной (по некоторым интерпретациям – трёх мировых) войн нашей реальности. Оценка соотношения скорости технического прогресса на уровне от 3:1 до 4:1 представляется достаточно адекватной, хотя напрямую эти цифры в изученной литературе по данному вопросу не встречаются.
И уже совершенно несостоятельными и конъюнктурными представляются автору утверждения как об общей технической и организационной недоразвитости царской России, так и об объективной неизбежности пролетарских революций, крушения империй и установления тоталитарных режимов в Европе. В нашей реальности, все вышеперечисленные бедствия были мало того, что следствием чрезмерно затянувшейся войны, но даже и сам факт обязательности таких последствий при сложившихся обстоятельствах, не кажется очевидным.
Резюмируя вышеприведённые сентенции: всем, кто с ними не согласен в корне, предлагается принять, как данность, что любые из вышеперечисленных положений автор готов обсуждать только вне контекста сценария данной игры.
***
Новое наступление на западном фронте готовилось с особой тщательностью. Французы с начала сентября успешно имитировали подготовку активных действий в районе Вердена, и большая часть немецких резервов была переброшена на южный участок фронта.
До самого момента начала наступления как сектор, где готовится основной прорыв, так и присутствие в нём, помимо дополнительных формирований, значительного количества секретного оружия, на которое были возложены основные ожидания, удалось сохранить в тайне. Утром 12 сентября 1916 года на участке фронта к северу от Альбера, после часовой артподготовки, на немецкие позиции двинулись почти 80 английских танков, сопровождаемые пехотой. Успех не был бы очевиден, если бы англичане просто понадеялись на эффект от технической новинки, но, по настоянию командующего армией Ролинсона, который, по-видимому, глубже всех остальных проникся уроками неудачного июльского наступления, почти половину танков удалось оснастить радиостанциями для корректировки огня артиллерии.
Результат был ошеломляющий. Уже к середине дня глубоко эшелонированная оборона немцев была прорвана в полосе не менее 8 километров, причём – минимальными потерями. Уже на следующий день англичане вошли в Бапом, ширина прорыва по фронту составила не менее 30 километров, число пленных исчислялось десятками тысяч, а в прорыв вливались всё новые и новые войска. Если бы немецкое командование сразу осознало суть и масштаб происходящего, возможно результат был бы иным. Но к внезапному переходу войны из позиционного русла в маневренное немецкие штабы оказались психологически не готовы, в результате, вместо организованного отхода на рубежи в районе бельгийской границы, следовали приказы в духе «держаться стойко» и снятия командиров и начальников штабов, проявивших «панические настроения».
Французское наступление 3 октября на южном участке фронта поддерживали всего 50 танков, но здесь рассчитывали уже не столько на психологический эффект, сколько на прицельный огонь артиллерии – на всех танках, отправленных англичанами в район Вердена, были установлены радиостанции, а в экипажи включены корректировщики артогня. Успех был скромнее, потери – гораздо выше, но фронт удалось прорвать и там, тем более, что массовые отставки и переназначения в немецких штабах сверху до низу продолжались. Гинденбург, сменивший Фалькенгайна, как раз за день до этого, обстановку осознавал полностью, но сделать быстро ничего не мог.
В результате титанических усилий, наступление союзников удалось временно остановить в конце октября на линии канала Маас-Шельда, далее по Маасу и Шьеру. Но поскольку мало того, что произошедшее обошлось немцам почти в 550 000 человек потерь убитыми, ранеными, и, в основном, пленными, поражение драматически сказалось и на боевом духе армии, и на настроениях в тылу. Кроме того, очевидно, что новое наступление союзников было теперь вопросом времени.
Но тем временем свой ход сделали русские. Новому императору было совершенно ясно, что заканчивать войну надо как можно скорее, но без ущерба для репутации. Место, где последствия будут минимальны, определяли долго. В результате, 25 октября через посредников султану Османской империи были переданы предложения немедленно выйти из войны в обмен на отвод русских войск к довоенной границе. Причём, сделано это было так, чтобы информация об этом просочилась к австрийцам. Наступление англичан в Египте чуть было не спутало все карты. Однако к 19 ноября, когда отправленный командовать британской армией в Египте Дуглас Хейг въехал в Иерусалим, в Константинополе уже господствовало мнение, что любые следующие условия мира будут ещё хуже.
«Эффект домино» был рассчитан чётко: выходящая из войны Турция неизбежно тянула за собой тоже изрядно потрёпанную Австро-Венгрию, а о сопротивлении Германии в одиночку теперь речи и быть не могло. Определённых усилий стоило русским представителям убедить союзников в том, что вся эта комбинация будет им ещё выгоднее, чем русским. Все согласились, что условия мира будут разработаны союзниками совместно, но продиктованы из Лондона. В качестве последней уступки союзникам, русские согласились ограничиться незначительными территориальными приобретениями со стороны Австро-Венгрии, и совсем отказаться от явных территориальных приобретений со стороны Германии – с оговоркой, что некие эфемерные «зоны влияния» Россия всё же получит, а также разместит гарнизоны в Восточной Пруссии и Силезии, гражданское управление над которыми останется немецким.
2 декабря Турции (которая уже больше месяца находилась в задумчивости) были официально предложены условия мира: русские войска отводились на довоенную границу, к Великобритании отходила Палестина, Франция получала Бейрут и прилегающие небольшие территории, в районе Басры устанавливалась демилитаризованная зона и организовывалась зона свободной торговли (но управление оставалось турецким).
Германия пыталась развернуть встречную игру, но 5 декабря (раньше, чем предполагалось) условия перемирия запросила Австро-Венгрия. На следующий день Турция официально приняла предложенные условия. 11 декабря государь император Михаил, прибывший в штаб фронта в Карсе, чтобы лично поприветствовать возвращающиеся из Турции войска, в ответ на недовольства начальника штаба генерала Юденича пообещал, что ещё нынешнее поколение русских людей увидит крест на Святой Софии (а генералу лично предложил готовить щит с двуглавым орлом и гвозди).
В сложившихся условиях минимальное изменение на западном фронте могло привести к скорой развязке, что и случилось 14 декабря – англичане при поддержке бельгийцев атаковали в районе южнее Диксмюде, и снова прорвали фронт, после чего начали продвижение в направлении Брюгге. Французы сыграли тоньше – развёртывание резервов с сотнями танков (по большей части - фанерных) в районе Флорена производилось с большой помпой, и явным желанием, чтобы немцы его заметили. 15 декабря, не видя перспектив для улучшения ситуации, Гинденбург обратился к Вильгельму с просьбой начать переговоры о перемирии.
…24 декабря 1916 года в мэрии города Шарлеруа было подписано соглашение о прекращении огня, означавшее окончание самой кровавой войны в истории человечества. Условия капитуляции были достаточно жёсткими. Франция возвращала себе Эльзас и Лотарингию, а также получала оккупационную зону по обоим берегам Рейна, Англия получала Намибию, Камерун, Того и Папуа, Япония – Циндао и острова в Тихом океане. Также для Германии вводились ограничения по армии, авиации и флоту. Территория Танганьики оставалась Германской Восточной Африкой.
***
Каких-либо предварительных мастерских установок о ходе и, тем более, результатах, игры не существует – развитие событий в игре полностью зависит от действий игроков. Вместе с тем, мастер имеет определённые представления о том, какие действия соответствуют исполняемым ролям более, а какие – менее, а также об общей эстетике игрового действия. Посему, на какие-либо поощрения за красивую игру, и на наказания игроков за неподобающие действия, вплетаемые в контекст игры, мастер, безусловно, имеет право.
Предполагается, что все игроки входят в игру в роли высокопоставленных лиц, способных принимать решения и производить определённые действия, относящиеся к тематике и региону игры. Игроки на протяжении всей игры могут беспрепятственно общаться между собой, за исключением особых случаев (персонаж игрока погиб, изолирован, пребывает в бессознательном состоянии, или же персонажи находятся во взаимоудалённых точках, между которыми в данный момент нет связи) . В определённых случаях, мастер может потребовать от игроков объяснений, как технически происходит общение между ними. Все прочие действия персонажей заявляются игроком мастеру, который в ответ (возможно- после уточняющих вопросов) сообщает игроку о результатах данного действия. В некоторых случаях, для определения результата действия может быть использован генератор вероятности (например, игровая кость d20) – интерпретация выпавшего значения в этом случае также остаётся за мастером.
Если игрок не согласен с мастером по какому-либо вопросу, он может аргументировано возразить решению мастера, однако если мастер настаивает на принятом решении, игрок обязан подчиниться.
Ход времени в игре неравномерен, определяется интенсивностью игровых действий и контролируется мастером. При необходимости, мастер может потребовать от игрока каких-либо действий срочно, чтобы они были зачтены во временной период, который заканчивается.
Перед началом игры игроки получают пакет индивидуальных (в масштабах «штабов» команд отдельных государств) материалов, в обязательном порядке сопровождаемых комментариями мастера. После изучения материалов и инструктажа, игрокам в обязательном порядке предоставляется время для совершения некоторых действий «задним числом», то есть, до момента начала игры, а также для обдумывания и разработки планов на игру.
Игра начинается в чётко определённый для моделируемого мира момент времени, чаще всего – каким-либо стартовым событием.
Информацию о событиях, происходящих в мире игры, игроки получают от мастера. Игроку следует помнить о возможности искажений поступающей информации, поскольку в реальности игры его персонаж, скорее всего, находится в штабном кабинете или в резиденции, а не в блиндаже на линии огня или на капитанском мостике флагманского корабля – что, впрочем, тоже вполне допустимо.
Определённые параметры событий, происходящих по ходу игры, не зависящих от действий игроков (например, погода) должна быть просчитана мастером заранее, и по ходу игры постепенно озвучиваться.
В качестве материала к игре предполагаются реальные карты интересующего региона соответствующие рассматриваемому периоду. Для отдельных фрагментов территории предусматриваются современные топографические карты, но при их рассмотрении следует понимать, что значительная часть обозначенной на них инфраструктуры в реальности игры ещё не построена. Также, для оптимизации игрового процесса возможно использование карточек, соответствующих подразделениям армии, авиации и флота заинтересованных сторон, а также морским базам и аэродромам. Следует полагать, что в соответствии с ходом игровых событий, по ходу игры могут как достраиваться элементы инфраструктуры, так и поступать новые боевые единицы.
В общем, данная игра может быть классифицирована, как командно-штабная стратегическая с ролевыми элементами. В целом, автор ориентировался на технологии, которые наблюдал в играх, проводимых в девяностых годах Сергеем Переслегиным – с определённым переосмыслением и с поправкой на разницу в образовании и жизненном опыте.
***
К 1925-1926 годам экономика всех стран-победителей по основным показателям вышла на довоенные уровни. Хорошую динамику показывала также Германия, на экономику которой серьёзно влияли наложенные репарации, но у победителей хватило мудрости и великодушия проявить определённую сдержанность в данном вопросе, а помимо этого неожиданно позитивную роль играли наложенные ограничения по численному составу сухопутных сил, авиации, и, особенно, флота. В то время, как победители и США тратили огромные бюджеты на постройку очередных супер-дредноутов, немцы имели возможность потратить те же деньги с большей пользой. В последние годы большую популярность приобрела концепция нео-колониализма, предполагавшая экспансию экономическую и культурную взамен военной. По условиям амстердамского мирного договора, репарационные платежи и поставки после 1931 года резко шли на убыль, что открывало перед побеждённой империей весьма неплохие перспективы.
В то же самое время, на территории бывшей Австро-Венгрии развивались более драматические события. Распад империи и отречение императора Франца-Иосифа в начале 1918 года не привели к миру и спокойствию – гражданская война в Венгрии продолжалась больше года, сопровождалась огромными жертвами и разрушениями, интервенцией, отторжением части земель в пользу Румынии, и установлению, в конце концов, крайне реакционного режима. Южные территории распавшейся империи вошли в состав новообразованного Королевства сербов и хорватов, ситуацию в котором на протяжении всех последующих лет трудно охарактеризовать иначе, чем как «анархию». Достаточно жёсткий националистический режим установился в немецких землях бывшей габсбургской монархии. Территорией относительного благополучия оказалась Чехо-словацкая республика, а также территории, отошедшие к Российской империи. Кроме того, именно населению Венгрии, Австрии и КСХ причинила наибольшие потери (более 600000 человек) пандемия гриппа 1918 года, названного венгерским – если бы подобная пандемия случилась во время мировой войны, число жертв в мире, по некоторым оценкам, могло исчисляться десятками миллионов.
Чудовищные потери, понесённые в ходе войны Францией, судя по всему, определили пацифизм её внешней политики на долгие годы вперёд. Кроме того, государственное устройство, предполагающее неограниченный контроль законодательной власти над исполнительной, привело её к тому, что выдержать какую-либо чёткую активную линию страна была вряд ли способна. Переоформленный в 1919 году тройственный договор о военной помощи по настоянию Франции подчеркнуто был назван «оборонительным». Вместе с тем, в последние 10 лет французы провели несколько успешных военных компаний в колониях, а достаточное экономическое здоровье и огромный научно-культурный потенциал привели к тому, что в прошедшие после войны годы именно Франция стала основным экспортёром технологий – в том числе, и военного назначения. Также, именно Франция ведёт активнейшую дипломатическую деятельность по созданию международных структур и разработке конвенций, имеющих целью предотвратить в будущем конфликты между великими державами.
Великобритания, несмотря на огромный внешний долг, пик выплат по которому пришёлся на 1927 год, сумела сохранить за собой статус промышленного и финансового центра мира, а также статус крупнейшей военно-морской державы. Вместе с тем, Лондонский англо-американский морской договор, несмотря на то, что оставил значительное численное преимущество за королевским флотом, всё-таки установил определённые ограничения на то, безграничность чего, по мнению многих, лежала в основе существующего уже более 100 лет миропорядка. Что характерно, разговоры о грядущей мультицентричности мира наиболее популярны в самой Британии, и явно диссонируют с активизировавшимися в последние годы экспансионистскими «проектами» в Азии.
Соединённые Штаты, опоздавшие к переделу европейского пирога, после прихода в Белый дом администрации Кулиджа в 1924 году, тем не менее, возобновили попытки усиления своего влияния в Старом Свете. Проявилось это, в первую очередь, в обширной программе по строительству военного флота, и, во вторую, в обширных военных поставках тем странам, усиление которых было признано выгодным американским интересам. Серьёзно скорректировал эти амбиции экономический кризис 1928-1929 годов, ударивший, главным образом по США и Германии, и, безусловно, способствовавший заключению Лондонского договора.
Силы, пришедшие после войны к власти в Италии, при формальном сохранении монархического режима, крайне реакционны, абсолютно недемократичны, но амбициозны и в экономическом и военном плане, судя по всему, достаточно эффективны. После проведённой программы реконструкции и строительства флота, итальянцы располагают не менее, чем шестью современными линейными кораблями на Средиземном море (что соответствует находящимся там британским силам и превосходит французские), большое внимание уделяется развитию авиации и других родов войск. Значительные средства вкладываются в промышленность и инфраструктуру – в том числе, в колониях.
Так называемый «младотурецкий» режим, установленный в Османской империи перед войной, полностью интегрировался с властью султана, или, с другой точки зрения, интегрировал её в себя. Несмотря на поражение в войне, условия мира были, по сравнению с другими проигравшими державами, мягкими, а территориальные потери – незначительными. Активный приток иностранного капитала – главным образом, американского, итальянского, немецкого, и, в меньшей степени, британского, – привёл к значительному промышленному росту, появлению в стране ощутимого количества современных производств, а также позволил содержать весьма солидные вооружённые силы, с достаточным образом обученным офицерским и унтер-офицерским составом, а также обладающие вполне актуальным техническим оснащением. Кроме того, значительные ассигнования на инфраструктуру позволили расширить сеть железных и шоссейных дорог, а также свести к минимуму количество пунктов, находящихся за пределами действия телефонной и телеграфной связи. Вместе с тем, отсутствие внятной социальной и национальной политики привело в послевоенный период к крупнейшему арабскому восстанию, жестоко подавленному в 1922 году, и нескольким менее крупным выступлениям в различных частях империи. Что характерно, не все указанные выступления имели национальный характер и также, по-видимому, вопреки официальной пропаганде, не все были инспирированы из-за рубежа.
Конституция, данная народам Российской Империи его императорским величеством Михаилом II в 1921 году, привела не только к бурному развитию общественных институтов, ранее либо находившихся в зачатке, либо вовсе отсутствовавшим, но и к быстрому преодолению последствий войны, уверенному росту производства, практически, во всех отраслях, и стремительному развитию инфраструктуры – в особенности, на окраинах Империи. На протяжении всего первого послевоенного десятилетия, Россия оставалась наиболее динамично развивающейся из крупных экономик мира. В 1922 году была полностью отменена цензура в прессе и объявлена амнистия по всем политическим делам эпохи Николая. Экономический кризис конца двадцатых годов привёл к определённому замедлению развития, и кое-где - к росту социальной напряжённости и крупным рабочим волнениям, но никакого сравнения с событиями 1905 и даже 1916 годов и быть не могло. Руководству страны удалось обойтись без политических репрессий и даже без закрытия оппозиционной прессы, что, с одной стороны, подняло авторитет правительства князя Львова на недосягаемую высоту, а, с другой стороны, добавило России огромное количество сторонников среди прогрессивной общественности всего мира. К началу тридцатых годов Российская Империя занимает уверенное четвёртое место в мире по объёму ВНП, и несмотря на то, что некоторые особо горячие головы уже в открытую ведут речь о грядущем к середине века мировом лидерстве, отношения с ныне доминирующей Великобританией являются предметом особой заботы императора и правительства, и, безусловно, находятся в конструктивном русле.
Наконец, в Греции, предпринятая королём Константином, и опиравшаяся, в первую очередь, на английский капитал, программа модернизации, привела к созданию вполне боеспособных вооружённых сил, некоторым улучшениям в инфраструктуре и некоторому подобию социальной стабильности, но в целом, страна остаётся достаточно архаичной, аграрной и слабоуправляемой. К счастью, в силу общей международной конъюнктуры, существующем в руководстве страны пророссийской и пробританской «партиям» вполне удаётся находить общий язык.
***
В данной игре предполагается участие от 10 до 15 человек, плюс, при необходимости, некоторое количество игроков, участие которых в игре вряд ли будет чрезмерно активным. Состав играющих предполагается следующий:
- русский штаб – от 4 до 6 человек;
- турецкий штаб – от 3 до 5 человек;
- греческий штаб – от 1 до 2человек;
- болгарский «штаб» - 1 человек;
- итальянский «штаб» - 1 человек.
Кроме того, с крайне ограниченными возможностями, могут выступить игроки за Румынию, Германию, Францию, Королевство Сербов и Хорватов, Персию.
Особо следует отметить, что, в силу изложенных выше причин, технический уровень 1932 года реальности игры соответствует по различным видам техники от 1924 до 1928 годам нашей реальности.
Желательно, чтобы игроки, участвующие в игре на основных ролях, хотя бы приблизительно представляли технический уровень 20х годов XX века, а также общие положения военной организации первой половины XX века нашей реальности (на уровне понимания различия между моторизованной дивизией и танковой, и между крейсером и линейным кораблём ). Также, крайне желательно присутствие на каждой стороне хотя бы одного игрока, обладающего более глубокими познаниями в указанных вопросах.
***
…1 марта 1932 года рано утром…
|
